Одно только имя ассасинов заставляло содрогаться средневековых правителей Востока и Запада, а таинственное могущество ордена вдохновляло творцов последующих эпох. Орден выглядел несокрушимой твердыней Дьявола, как утверждали его враги, или же непобедимым оплотом истинной веры – так считали сами низариты. Полтора века успешного сопротивления многократно превосходящему неприятелю, всепроникающие кинжалы фидаинов и гордая высь Аламута создали вокруг ассасинов ауру силы, неподвластной воле земных владык. Лишь «вышедшие из Тартара» беспощадные воины азиатских степей и бывшие скотоводы, повергли в прах великую «секту убийц».
***
Аламут
Мощь ассасинов зиждилась на прочной организационной структуре, созданной великим Хасаном ибн Саббахом. Она опиралась на сильно укреплённые линии обороны в горах и подпитывалась энергией неофитов, для вербовки которых существовала разветвлённая сеть агитаторов. Огромную роль во влиянии ассасинов на дела Востока играло их присутствие всюду и недоступность одновременно. Порождённые этой неуловимостью чудовищные слухи вершили дело многих армий, которых у «горных старцев» не было. Авторитет низаритов намного превосходил их военный потенциал. Тем не менее орден располагал боевыми отрядами и крепостями, способными оказать достойное сопротивление «у себя дома».
Главным символом величия ордена считался Аламут – знаменитая крепость, расположенная на высоте 2163 м на стыке Талышских гор и Центрального Эльбурса в районе, известном как Дейлем или Рудбар. Дейлемиты, народ этой страны, находился в вечной оппозиции центральной власти и боролся за свою независимость. Духовную опору они искали сначала в несторианстве, затем в шиизме. Крепость на огромной скале возвышалась над окружающей местностью на 185 м и производила неизгладимое впечатление. Аламут в 860 году возвёл один из джустанидских правителей Дейлема.
Неприступную твердыню сравнивали с гигантским верблюдом и боевым кораблём, но более всего – с орлиным гнездом. Зажатая меж двух горных хребтов Аламутская долина была скудна земными благами, но благодаря суровости скал и своей труднодоступности оказалась идеальным убежищем для разного рода повстанцев. Именно фактор обороны сыграл ключевую роль весной 1090 года, когда низаритский да’и Хасан ибн Саббах предпринял спецоперацию по захвату главной крепости региона. Впоследствии ассасины видели руку провидения в том, что сумма числовых значений букв слова «Аламут» на персидском давало 483 год хиджры, что соответствовало времени захвата крепости орденом.
***
Топография и укрепления
С севера Аламутскую скалу прикрывает полукружьем огромный хребет Хоудекан, за которым Эльбурс начинает спуск к Каспийскому морю. С востока Аламут защищён пропастью шириной 140 м и глубиной 15 м. Через неё можно пробраться в замок только по опасной козьей тропе. На юге скала находится по отношению к долине под углом 45-60°. Гипотенуза этого воображаемого треугольника составляет 250 м. С южного фаса открывается великолепный вид на всю долину. Нет укрытия, откуда можно атаковать замок. Единственный доступный путь, «тропа мулов», слишком мала для массированной атаки. «Стратегическая сила замка ошеломляет», – заключает Питер Уилли, крупный знаток фортификации.
Природную неприступность Аламута усилили человеческие старания. Описание замка основывается прежде всего на исследованиях западных учёных 1960-х годов. Замок был сильно повреждён монголами, но после частичного восстановления использовался в качестве государственной тюрьмы вплоть до XVIII века, когда окончательно пришёл в запустение. После Исламской революции (1979) остатки Аламута были изуродованы искателями «золота ассасинов»: местных жителей вдохновили археологические раскопки, в которых они видели не более чем поиск сокровищ. Лишь несколько лет назад иранское правительство заблокировало доступ в руины крепости.
***
Первые встречи с монголами
Монгольский потоп, захлестнувший Евразийские степи и страны с оседлой цивилизаций в первой половине XIII века, кардинально изменил жизнь многих народов и государств, лежавших на его пути. Не стали исключением и ассасины. Низариты первыми из правителей Ближнего Востока осознали истинную угрозу, исходившую от безжалостных воинов степей. Уже в 1219 году эмиссары имама Джалал ад-Дина Хасана III встречались с Чингисханом. Согласно ибн аль-Асиру, ассасины предложили свои услуги в качестве поставщиков разведданных о государстве Хорезмшаха, против которого тогда вели войну монгольские тумены.
Знаменитый рейд Джебе и Субудая (1221-1223) не затронул владения низаритов в Кухистане. Более того, многие беженцы искали там спасения, считая эту территорию безопасной. Монгольские рейды 1230-х и 1240-х годов в Малую Азию и на Кавказ также обходили стороной владения ассасинов. В то же время ассасины открыто выступили против хорезмшаха Джелал ад-Дина в его отчаянной борьбе с монголами. Возможно, это было результатом прежних договорённостей с Чингисханом, и дипломатический альянс против общих врагов из Хорезма и Багдада продолжал существовать вплоть до середины 1240-х годов.
***
В 1246 году влиятельные да’и ордена ассасинов Шихаб ад-Дин и Шамс ад-Дин в числе прочих влиятельных особ присутствовали на интронизации великого хана Гуюка в Каракоруме. Во время торжеств произошёл инцидент, последствия которого оказались для ассасинов смертоносными. Рашид ад-Дин сообщает, что письмо низаритов, вручённое хану, прогневало Гуюка. Что стало причиной недовольства, какова подоплёка событий и что за кошка пробежала между сторонами, до сих пор остаётся невыясненным. Известно лишь, что Гуюк приказал видному генералу Эльджигидею из племени джалаиров двинуться в Иран, принять там командование и начать покорение исмаилитских крепостей.
Хотя отношения были испорчены окончательно и бесповоротно, серьёзных боевых действий против ассасинов по разным причинам, в том числе из-за смерти самого хана, предпринято тогда не было. Но малая война началась. В 1251 году Байджу, «генерал-губернатор» Хорасана, Кавказа и Анатолии, жаловался новому великому хану Мункэ на «проделки» ассасинов – например, на убийство Чагатай-нойона и некоторых правителей-союзников. Вскоре ситуация обострилась настолько, что по приказу главного имама из Аламута в Каракорум отправились 40 фидаинов с целью уничтожить великого хана. В том же 1251 году на курултае было принято решение об общемонгольском походе против багдадского халифа и мулахидов, то есть еретиков, как называли ассасинов на Востоке.
***
Железная поступь Хулагу
По сведениям средневековых авторов и по современным расчётам, численность экспедиционной армии в совокупности могла достигать 120 000 – 150 000 человек. Цифры не выглядят такими уж невероятными, если учесть, что войска шли волнами, а не единым кулаком и наступали с разных направлений. Единовременно в одном месте Хулагу, брат Мункэ, назначенный командовать походом, вряд ли располагал более чем 70 000 сабель – например, при взятии Багдада.
Поход предваряла тщательная материально-техническая подготовка: заготовка фуража (к этому принуждалось местное население), организация складов на пути следования основных сил, наведение мостов и т.д. Целый корпус китайских инженеров перевозил стенобитные и огнемётные машины различной мощности. Численное, организационное, тактическое и техническое превосходство монголов не оставляло их противникам никаких шансов. Целью похода считалось полное покорение земель вплоть до Египта – именно оккупация территории, а не сокрушительный набег, поэтому в тыловом эшелоне армии двигались семьи воинов со всеми пожитками.
Начало похода можно отнести к марту 1253 года, когда за Амударью выдвинулся 12-тысячный авангард во главе с опытным полководцем Китбугой. Хулагу отбыл из Каракорума в войска только 2 мая. Он занимался организацией армии вторжения, дипломатической обработкой различных правителей Юго-Западной Азии и сложными переговорами с Бату, чему посвятил следующие 2 года. Только в сентябре 1255 года Хулагу прибыл в Самарканд. Реку Джейхун (Амударью) он форсировал 2 января 1256 года. Кампания против ассасинов была официально открыта.
***
Силы обороны
Несмотря на тотальное превосходство противника, ассасины надеялись отсидеться в своих «орлиных гнёздах», пока не схлынет «степной поток». Полуторавековой опыт подсказывал, что суровость гор и неприступность стен способны остановить любую армию. Однако численность врага и его непревзойдённое умение штурмовать укреплённые пункты спутали все их карты. Монголы были в состоянии осадить сразу несколько исмаилитских крепостей, и потому ассасины лишались возможности манёвра. Все их силы были скованны одновременно, и возможности нанести контрудар или применить тактику горных засад оказались ограничены.
Но даже в таком затруднительном положении крепости ассасинов могли держаться автономно достаточно долго, так как были обеспечены запасами воды и продовольствия и под защитой надёжных гарнизонов. До прибытия основных сил ассасины весьма сносно противостояли корпусу Китбуги. В мае 1253 года монголы вторглись в Кухистан и Рудбар, разделились на три отряда и осадили несколько важных крепостей: Гирдкух, Михрин, Шахдиз и другие. Особенно отчаянное сопротивление оказали защитники Гирдкуха, предпринимавшие дерзкие вылазки и успешные прорывы блокады. В ходе кампании этого года Китбуга смог овладеть только двумя городами (Тун и Туршиз) и двумя крепостями (Михрин и Кемаль).
В 1254-1255 годах война стала затяжной. Монголы пытались террором запугать местных жителей. Ассасины, оправившись от первого шока, контратаковали, устраивали засады и отбивали города. Но 1 декабря 1255 года главный имам ордена низаритов Ала ад-Дин был коварно убит. Непримиримый враг монголов стал жертвой заговора, в котором был замешан его сын и наследник Рукн ад-Дин. Нового имама-«миротворца» поддержала партия компромисса, что в тех условиях было сродни капитуляции. Попытки договориться с монголами привели только к замешательству и расколу среди защитников, поэтому не принесли никаких политических выгод ордену.
***
Крах сопротивления
Весной 1256 года монгольские войска подошли к исмаилитским владениям. 5 июня солдаты под командованием Ясавур-нойона вошли в Рудбар и двинулись к Аламуту. В ожесточённой битве фидаины показали чудеса героизма и боевой выучки и смогли отбросить монголов. Ассасины были готовы сражаться до последнего вздоха, но верхушка решила иначе. Всё лето шли тайные переговоры между аламутским имамом и Хулагу. 24 августа баскак Тюкель-багатур прибыл в Меймундиз, где находился Рукн ад-Дин, чтобы потребовать личного прибытия последнего в ставку Хулагу. Пока посол говорил на языке дипломатии, сам Хулагу приказал подтянуть к «стране еретиков» дополнительные силы. Из Мазендерана двинулись Бука-Тимур и Коке-Элькей, из Хувара и Семнана – Негудар-огул и Китбуга-нойон. Сам он выступил с отборными силами.
Чем ближе подходили войска Хулагу, тем сильнее имам трясся от страха. 9 сентября Рукн ад-Дин отправил у нему своих доверенных лиц и слёзно просил об отсрочке личного прибытия. Он обещал послать гонцов в Гирдкух и Кухистан, чтобы передать туда приказ о подчинении, и просил оставить для себя только Аламут и Ламасар. В сентябре Рукн ад-Дин в знак покорности предоставил Хулагу в качестве заложников несколько своих ближайших родственников. Но чем ближе подходил Хулагу к Меймундизу, тем непреклоннее он становился. Крепость Шахдиз была взята приступом, а её защитники казнены. Рукн ад-Дин вопрошал: «Зачем вы пришли, если мы покорились?» Хулагу отвечал: «Мы пришли на пастбища, ведь между нами путь единодушия», – и приказал готовиться к штурму Меймундиза. 7 ноября 1256 года Хулагу разбил лагерь к северу от этой крепости.
***
Как писал Джувейни, Хулагу отлично понимал, какие огромные трудности представляло завоевание исмаилитских твердынь. Прежде всего нужно было обеспечить всем необходимым войска, находившиеся в Рудбаре. Во все стороны отправились гонцы, чтобы доставить армии продовольствие, скот на убой и верховых лошадей. Так как скота не хватало, был дан приказ забирать любых животных, кому бы они ни принадлежали: богатым или бедным, тюркам или таджикам. Продовольствие доставлялось из Грузии, Курдистана и других отдалённых районов.
***
Хорошо укреплённый Меймундиз имел огромный запас воды и продовольствия. Это представляло серьёзную проблему. Приближалась зима. На военном совете после больших сомнений было решено начать осаду, хотя многие считали крепость неприступной. 15 ноября состоялся общий штурм, который продлился четыре дня и запомнился реками крови. Несмотря на яростные приступы, крепость они взять не смогли. Ассасины проявили несгибаемый дух. И всё же одну брешь Хулагу удалось пробить. Ею оказался Рукн ад-Дин. Деморализованный происходящим имам, должный олицетворять величие своей веры, выбросил белый флаг. 19 ноября Меймундиз открыл ворота перед врагами, и Рукн ад-Дину выпало великое счастье лобызать прах ног могучего потомка Чингисхана, как выразился один летописец.
После капитуляции Рукн ад-Дин разослал циркуляры по всем крепостям (а их оставалось около сотни) прекратить сопротивление. Это вызвало разброд среди исмаилитов, которые до этого в своём большинстве были готовы сражаться. Одни считали своим долгом выполнить приказ имама. Другие полагали, что захваченный в плен имам не волен в своих поступках. Тем не менее поведение Рукн ад-Дина подтачивало волю к сопротивлению. Он обещал защитникам Аламута ходатайствовать за их жизни перед Хулагу, и это сыграло свою роль в быстрой сдаче легендарной крепости. 19 декабря 1256 года в Аламут вошли монголы. К своему удивлению, они увидели столь обильные запасы провианта, что их хватило бы на 15 лет, и столь прочные стены, что даже получив приказ разрушить их, они не смогли его толком исполнить.
***
Орден после падения
Предательство имама ордена Рукн ад-Дина и падение Аламута обвалили всю конструкцию. К началу 1257 года с государством ассасинов было покончено. Только крепости Ламасар и Гирдкух отказались сдаться. Первая пала после года осады, а вторую монголы захватили лишь спустя 20 лет. После падения ордена Рукн ад-Дин стал не нужен Хулагу и был отослан в Каракорум. Там он получил оскорбительную выволочку от великого хана за нерадение, был отправлен вновь к Хулагу и в пути убит. В то же время земли низаритов подверглись жестокому террору со стороны монголов. Число жертв в Иране исчислялось десятками тысяч. Но даже при этом спорадические восстания вспыхивали на протяжении последующих лет.
У сирийских ассасинов дела обстояли чуть лучше. Они держались против монголов и мамлюков – правда, не под таким давлением, как их собратья из Рудбара – ещё почти 20 лет и в итоге покорились мамлюкам. Постепенно низаритское наследие вошло в общее русло персидской мистической и эзотерической мысли. М. Ходжсон находит низаритские отголоски в шиитских учениях бабитов и бахаитов. К концу XV века наблюдается некоторое возрождение низаритской секты и её общины в Иране, где они благополучно существовали вплоть до середины XIX века, когда бо́льшая часть адептов по политическим мотивам мигрировала в Индию. Сейчас они известны как этнос ходжа в штатах Гуджарат и Раджастан.