Одна из ранних форм происхождения тюркоязычных народов имела предисторию, восходящую, судя по исследованным археологическим памятникам, к середине I тысячелетия до н.э. Это курганы Пазырыкского типа Горного и Центрального Алтая (пазырыкские, башадарские, туэктинские и др.), являющиеся поистине выдающимися как по богатству материала, так и по его прекрасной сохранности в условиях образовавшейся в то далёкое время мерзлоты. Они оставлены восточными, алтайскими «скифами», культура которых с названием «звериного стиля» широко известна в археологической и искусствоведческой науке. Основным исследователем этих ценнейших памятников был археолог и этнограф С.И. Руденко; весь огромный материал, собранный им и его коллегами, опубликован в двух фундаментальных монографиях и некоторых других изданиях.
***
Поистине богатейший археологический материал «Пазырыкского мира», как по музейным коллекциям, так и по публикациям, не оставляет сомнения в его принадлежности к тюркской культуре. Кожаные сосуды со степным, растительным орнаментом; степные же растительные и геометрические узоры в украшениях одежды, конской упряжи и седельных лук; знаменитый «звериный стиль» в искусстве: золотые, серебряные, медные украшения, предметы быта и оружие с изображением степных и фантастических животных (среди последних широко распространённый во всём средневековом тюркском мире образ дракона); преобладание лошадей и овец среди домашних животных (остеологический материал); деревянные сосуды, в которых сбивали кобылье молоко и кувшины для хранения кумыса: такие чисто кочевнические древнетюркские захоронения, как погребения с конём (помимо скелетов, найдены целые трупы лошадей), и в целом сами курганы с каменной обкладкой (наброской) – вот далеко неполный перечень огромной массы накопленного археологического материала, свидетельствующего о том, что он оставлен степным и горно-степным кочевым миром тюркоязычных племён.
Можно считать неоспоримым тот исторический факт, что весь огромный кочевнический мир от Причерноморья до Алтая был в основном тюркским. Во всяком случае Алтай и Центральная Азия являлись тюркским – именно там ещё до нашей эры, согласно сообщениям китайских источников, проживали хунну (хиен-ну, сиюнь-ну) и кыпчаки (цинь-ча), известные ещё с III-II веков до н.э. Письменные источники представлены сообщениями отдельных китайских авторов о хунну и кыпчаках (цинь-ча), более известных с рубежа III-II веков до н.э. (исследования Н.Я. Бичурина, А.К. Иностранцева, Г.В. Вернадского, А.Н. Бериштама, Л.Н. Гумилёва, С.А. Плетнёвой). Китайские источники изучены недостаточно, особенно в евразийской (в том числе российской и советской) исторической литературе. Исключение составляют некоторые работы, среди которых труд по истории Китая «Ши Цзи» («Исторические записки»); автор древнекитайской истории Сыма Цянь (145 или 135 до н.э. – около 86 года до н.э.). В последнее время из зарубежных авторов необходимо отметить книгу «Тысяча лет из истории татар» английского историка-китаеведа конца XIX – начала ХХ века Эдуарда Харпера Паркера.
***
В материалах курганов Пазырыкского типа обнаружены ярко выраженные формы и средства декоративно-прикладного искусства, имеющие аналогии с произведениями народного искусства тюркских племён. В первую очередь это проявляется в таком устойчивом виде народного декоративного искусства, как орнамент, стабильность которого простиралась на тысячелетия. При всём этом материал памятников «пазырыкского» Алтая находит заметную аналогию в материальной культуре татарского народа и его предков. Такие широко распространённые в материалах пазырыкских и других курганов, вообще, в искусстве кочевников евразийских степей орнаментальные мотивы и фигуры, как цветочные узоры, особенно пальметты, тюльпана и лотоса, а также геометрические композиции (розетки, бегущие волны и комбинации спирали) находят близкие аналогии, порой полное повторение в узорных, цветных ичигах казанских татар (как вид женской обуви, имеющихся только у татар); в орнаментике лапидарной эпиграфики Казанского ханства, ХVII-XVIII веков, в декорировке наличников фасадных и фронтонных окон дома, а также ворот, в украшениях одежды и предметов быта последующих веков. На все эти ярко заметные параллели впервые обратил внимание крупный знаток истории архитектуры и декоративно-прикладного искусства татар Ф.Х. Валеев.
***
Итак, древнейший пласт культуры тюркских народов, в том числе и татарского, представлен материалами выдающихся археологических памятников Горного и Центрального Алтая, который совместно с Южной Сибирью и Центральной Азией (о последних свидетельствуют археологические культуры и памятники I тысячелетия до н.э. Минусинской котловины, Тувы и Забайкалья) является прародиной тюрков. Это богатое наследие, представленное прежде всего курганами пазырыкско-туэктинского округа, оставили свои заметные следы в материальной культуре татарского народа. Свои утверждения, в первую очередь, мы адресуем тем, кто привык смотреть на древнюю и средневековую историю татарского народа из узких рамок Среднего Поволжья и Татарстана, часто не имея ни малейшего представления об огромной массе археологических источников и в целом о богатейших пластах истории нашего народа рубежа двух эр и последующих тысячелетий.
При всём этом следует отметить, что мы вовсе не ведём татар непосредственно с Пазырыка. Это было бы упрощённый подход. Мы просто констатируем, основываясь на результатах археологических исследований всемирно известных алтайских курганов V-III веков до н.э., проведённых специалистами и общепризнанными авторитетами в археологической науке, что этот далёкий пратюркский мир, его материальная культура оставили заметные следы и в татарском мире, татарской культуре. Это даёт право видеть на Алтае 2500-летней давности далёкую предысторию и нашего народа. Считаем своим долгом отметить ещё несколько примеров из археологии и древнего искусства – шедевры того далёкого мира: колесница, построенная из берёзового дерева, весь корпус которого представляет собой довольно сложное сооружение; двухсторонняя, прекрасно сделанная татуировка тела мужчины; женская обувь, орнамент которой выполнен в технике аппликации; ворсовый шерстяной ковёр с изображениями всадников и оленей; сидящая на троне богиня с цветущей ветвью в руке...
***
Наконец несколько слов о населении древнего Алтайского мира. Само название этих народностей не сохранилось. Данные о физическом типе населения Горного Алтая сделал советский антрополог Г.Ф. Дебец. По его палеоантропологическим исследованиям имеющиеся черепа показывают, что они относятся к европеоидному типу. В то же время заметна примесь монголоидного компонента. Почти такая же картина проявляется в Центральном Алтае. В то же время происходит, по исследованиям С.В. Киселёва и С.И. Руденко, проникновение в эти края из Центральной Азии гуннских (хуннских) кочевников. Наиболее известными племенами ранних тюрков, оставившими большой след в истории татарского народа, точнее древних их раннесредневековых предков, являются хунну, их третья группа (см. ниже), известные по китайским источникам с 1200 года до н.э. (исследования французских востоковедов-синологов XVIII и XIV веков Ж. Дегиня и А. Кордье, а также Э.Х. Паркера, К.А. Иностранцева, А.Н. Бернштама, Л.Н. Гумилёва, С.А. Плетнёвой). Однако они активно выходят на историческую арену на рубеже III-II веков до н.э., когда у них возникло мощное государство во главе с могущественным шаньюем (каганом) Модэ, которое превратилось вскоре в целую державу. «При Модэ, – писал китайский хронист рубежа II-I тысячелетий до н.э. Сыма Цянь в своих «Исторических записках» («Ши-цзи»), – Дом Хунну (здесь «дом» в понятии государство/династия) чрезвычайно усилился и возвысился равным Срединному двору», т.е. Китайской империи.
Пройдя многовековой путь развития, хунну пришли к начальной цивилизации: у них появились своя письменность, которая «являлась международной для всего дальневосточного круга культур»; существовали хуннские писцовые книги с записями имущества и количества скота у населения. Этот народ, хотя и был кочевым, как и все степняки и тюркоязычные племена, но уже имел отдельные города и крепости и в целом прочные культурные традиции, высокоразвитые для того времени; часть населения занималась земледелием, составлявшим заметную долю экономики. Были созданы прочная государственная власть и сильная регулярная армия в 300 тысяч человек с тысячниками, сотниками. Существовали жёсткие законы, которые поддерживали строгий порядок в обществе. Крупный специалист по археологии и истории средневекового кочевого мира С.А. Плетнёва справедливо предполагает о существовании у хунну единого государственного языка, представлявшего собой вариант протюркского. При ближайших преемниках Багадура (Модэ), сыне Гийюе и внуке Гюньчене «из аморфной хуннской этнической общности начал формироваться хуннский народ. Общая территория, единый язык, антропологическое сходство и общая полуоседлая культура явились надёжной базой для этого». Л.Р. Кызласов обратил внимание на то, что академик Н.И. Конрад в своём труде «Запад и Восток» назвал этот период «центрально-азиатским очагом исторической активности народов».
***
Археологические раскопки широко известных курганных групп хунну, проведённых в 20-х годах ХХ столетия ленинградскими археологами в долине Ильмовая Падь в Забайкалье и горах Ноин-Ула в Северной Монголии (крупнейшие могильники хуннских шаньюев), выявили богатые остатки материальной культуры; при этом наиболее ценными оказались ноинулинские находки, дошедшие до нашего времени благодаря образовавшейся в те далёкие времена мерзлоте в толще курганов. Большое число орудий труда и оружия, одежда, в том числе типичные для скифов и хунну островерхие головные уборы, разнообразная посуда (керамика, бронзовые, костяные и деревянные ложки, деревянные сосуды, бронзовые котлы) и утварь, среди них круглый деревянный стол с лакированными ножками. Найдены остатки зонтиков с деревянными спицами и ручкой. Предметы убранства представлены большим числом войлочных ковров с богатой орнаментацией с изображением диких животных и хищных птиц, костяных драпировок с рисунками тигровых голов, птиц, рыб и черепах, гобеленов с растительными узорами и полотенец. Имеются весьма оригинальные портреты-вышивки человеческих голов, изображения всадников на драпировках. По своему физическому типу хунну относятся к европеоидному типу с примесью монголоидного компонента.
Художественное творчество, эстетический вкус хунну нашли также отражение в различных украшениях, деталях одежды. Это: нефритовая пластина с изображениями волков, золотые украшения с самоцветами, изображения голов различных животных (быка, лошади, оленя), в том числе и фантастических, например, крылатых волков, орнаментированные золотые пластинки, бронзовые зеркала и светильники. Часть всего перечисленного выше и других вещей, являлась самобытной, т.е. предметами местного, хуннского производства, но много было и привозных, среди которых преобладали китайские: зеркала, лучшая часть керамической посуды, особенно поливной, светильники, костяные палочки для еды риса, шёлковые ткани. Считается, что хунны заимствовали от китайцев плуг и некоторые типы домов. Погребальный обряд хунну был богатым. Умерших хоронили в красиво сделанных, орнаментированных и покрытых лаком гробах, которые помещались в двойные погребальные камеры – небольшую внутреннюю и обширную внешнюю, богато обставленную. К сожалению, погребения хуннских шаньюев были в своё время разграблены. Всё перечисленное выше осталось уже после разграбления; надо полагать, что увезли главную ценность – золото.
***
Общество хунну к концу I тысячелетия до н.э. было высокоразвитым государством с богатой материальной и духовной культурой, основу которой составлял симбиоз налаженного скотоводческого и широко распространённого полуземледельческого хозяйств при развитом для тех времён ремесле. Эти важнейшие факторы усиливаются благодаря наличию у них сильной власти шаньюя с традицией престолонаследия, мощной регулярной армии, крепкой правовой системы в государстве. Наконец, сложение хуннской народности ещё до н.э. ставит это общество почти в один ряд с древними цивилизациями, предоставив ему отдельное место, особую форму кочевой цивилизации. Выше мы упоминали имя Э.Х. Паркера, который сделал сенсацию в истории татарского народа, удеревнив её более чем на тысячу лет. Если до его монографии древние татары под названием «Отуз татар» («Тридцать татар» в качестве большого союза тридцати татарских племён) были известны по письменам на памятнике в честь древнетюрскского военачальника, принца Кюль-Тегина на Орхоне (исследования М.Н. Ядринцева, В. Томсена, В.В. Радлова, а позднее С.Е.Малова, И.В. Стеблевой и др.) под 552 год, то Э. Паркер довёл упоминание этнонима татар до 209 года до н.э. – до создания империи Хиен-ну (Хунну) Модэ с титулом «Тенгри куду Жания» в значении «Великий сын Жания» (сокращённо «властелин душ»).
Багадур (209-174 годы до н.э.) – вторая сенсация Паркера, связанная с шаньюем Модэ, о чём мы уже кратко говорили выше. Э.Х. Паркер работал в Китае ещё в последнем десятилетии XIX века, изучая там древнекитайские источники и на их основе написал свою книгу. К сожалению, полный круг китайских исторических документов, которым пользовался автор, нам полностью не известен. Однако, как утверждал востоковед Д. Струнин, Э. Паркер черпал материал «из оригинальных китайских источников, благодаря которым ему удалось разобраться в запутанной истории татар до времени Чингиз-хана, отметить ряд свойственных им типичных черт и осветить несколько выдающихся образов из числа татарских завоевателей». Здесь имеется в виду упомянутый Багадур, а также Гюньчень, Гюлюгу, Таншихай; более позднее, из периода Восточнотюркского каганата – Капаган-каган, дядя известного Бильге-кагана, сам Бильге-каган, названный выше Кюль-Тегин, Тоньюкук и т.д. Определение «Тысяча лет из истории татар» взято Э. Паркером округлённо, ибо исторические события, связанные с татарами с 209 года до н.э., выходят далеко за пределы этой даты до конца XI века, когда на его страницы выходят монгольские орды.
Авторы: Р.Г. Фахрутдинов, Р.Р. Фахрутдинов
Айана Мундус