Встреча Владимира Путина и министра иностранных дел Ирана Аббаса Арагчи в Кремле, 23 июня 2025 года

Одним из итогов 12-дневной войны Израиля с Ираном стало отсутствие реальной помощи со стороны России одному из своих ближайших и в принципе немногочисленных союзников. Идет ли речь о неспособности или о нежелании Москвы оказать военную помощь Тегерану?

За день до объявления Дональдом Трампом перемирия между Израилем и Ираном, 2 июня, иранский министр иностранных дел Аббас Арагчи приехал на переговоры в российскую столицу. Как сообщало агентство Reuters, верховный лидер Ирана аятолла Хаменеи отправил его туда, чтобы добиться от России конкретной помощи в противостоянии США и Израилю. Вместо этого Арагчи выслушал очередную порцию успокаивающих слов от Владимира Путина о "неспровоцированной агрессии против Ирана", которая "не имеет никаких оправданий".

За четыре дня до визита Арагчи Владимир Путин заявил, что Россия "предлагала своим иранским друзьям работать в области системы ПВО", но те "не проявили большого интереса" к этому предложению.

По сведениям источников Reuters, Тегеран остался "не впечатлен" уровнем поддержки со стороны России в этой войне. При этом Иран после начала полномасштабной войны в Украине продал России технологию производства ударных дронов "Шахед", которые теперь каждую ночь атакуют украинские города, убивая десятки мирных жителей.

Обломки БПЛА "Герань-2", сделанного на базе иранского "Шахеда", Харьков, 6 октября 2022 года
В январе 2025 года Москва и Тегеран подписали "Договор о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве". Он мог быть прологом к более тесному военному сотрудничеству двух стран, но никаких обязательств в военной сфере не содержал – кроме обещания сторон не оказывать поддержку тем странам, которые проявят "агрессию" в отношении одной из участниц договора. Возможно, "помощью" России был звонок Путина Трампу в день рождения последнего, 18 июня, во время которого российский президент предложил американскому свою помощь в разрешении конфликта с Ираном. Это предложение не было принято.

Отсутствие в договоре России и Ирана обязательств оказывать друг другу военную помощь в случае войны Путин публично подчеркнул незадолго до переговоров с Аббасом Арагчи. При этом у "новых старых" союзников России – например, стран Африки – есть перед глазами недавний пример, когда даже военная помощь не спасла друга Москвы от поражения и бегства из своей страны, сирийский диктатор Башар Асад. С началом операции сирийских повстанцев против режима в Дамаске Россия быстро эвакуировала свои войска из Сирии, впрочем, захватив с собой самого Асада и предоставив ему убежище на российской территории.

Как пишет в своей колонке для Financial Times директор евразийской программы в американском центре Джеймса Мартина по изучению проблем нераспространения ядерного оружия Ханна Нотте, Путин, возможно, не боится отказывать Ирану в просьбах о помощи, потому что больше не нуждается в нем как в поставщике вооружений: производство "Шахедов" удалось наладить, масштабировать и модернизировать в самой России. Кроме того, Москва так и не использовала в войне с Украиной полученные от Ирана ракеты Fath-360, в отличие от ракет и боеприпасов из КНДР.

О чем говорит отсутствие российской помощи Ирану в тот момент, когда Израиль и США наносили разрушительные удары по иранской ПВО, ракетной и ядерным программам?
Способна ли Москва оказывать военную поддержку Ирану до окончания активных боевых действий в Украине?
Как израильско-иранский конфликт и возможные новые войны могут сказаться на попытках Украины сдержать агрессию России?
Эти и другие вопросы мы обсудили со старшим научным сотрудником программы России и Евразии Фонда Карнеги за международный мир Дарой Массикот.

"Иран особо не просил Россию о поддержке"
– Часто можно услышать, что пока Россия ведёт войну с Украиной, у неё не хватит сил не только на нападение на другие страны, но и на оказание военной помощи своим союзникам. В случае с Ираном Москва могла бы помочь Тегерану, но не захотела, или и не захотела, и не могла?

– Недавно Путин заявил, что Россия предлагала Ирану дополнительные системы ПВО, но Иран якобы не проявил интереса. У Ирана есть системы противовоздушной обороны собственного производства, но за последний год многие из них были уничтожены в результате израильских ударов. До последней израильской операции Иран не особо просил Россию о поддержке.

Мы не знаем этого точно, но в любом случае эту ситуацию полезно рассматривать как аналитический инструмент: чтобы понять, с какими вызовами и Иран, и Россия могли бы тогда столкнуться. Россия спокойно вмешалась в войну в Сирии, и возникает вопрос: почему тогда она смогла и захотела это сделать, а теперь, когда речь идёт о союзнике, который, возможно, даже важнее для неё сейчас, – не сделала почти ничего, кроме заявлений о поддержке и, может быть, предоставления Ирану каких-то разведданных.

Иранская система ПВО "Арман", февраль 2024 года
– Почему же?

– Я думаю, в случае с Сирией проблема заключалась в том, что Россия боялась смены режима. В 2015 году режим Асада находился в крайне тяжёлом положении, и Россия опасалась, что Запад попытается вмешаться, как в Ливии, и устроить операцию по смене власти. Поэтому они туда вошли. Тогдашняя ситуация была совершенно другой: в небе над Сирией не было, как в Иране, авиации другой страны, уже контролирующей воздушное пространство и превосходящей российскую по возможностям. Россия смогла зайти в Сирию, закрепиться и начать действовать. В Иране всё иначе: Израиль уже имеет превосходство в воздухе. И что Россия может сделать? Войти в такую среду? ВКС РФ просто не готовы к такому, да и иранцы, опять же, мне кажется, их не просили.

Кроме того, израильская операция, похоже, не была направлена на смену режима – она была направлена против ядерной программы. А это может быть такой случай, когда Россия говорит: "Знаете, это не то же самое, что в 2015 году. Это – прицельный удар по ядерной программе, а не попытка смены власти. Это Иран, у нас просто нет ни времени, ни ресурсов на это".
"Россия могла это сделать"
– К вопросу о ресурсах: так обосновано ли мнение, что все российские ресурсы сейчас задействованы в Украине, и на помощь союзникам их просто нет? Если бы Иран действительно попросил о реальной военной помощи, могла ли Россия ее оказать?

– Я думаю, если бы Иран сказал: "можете ли вы направить небольшой контингент, как вы сделали в Сирии", – а это, по сути, была одна-две эскадрильи – например, на авиабазу в Шахид-Ноже или другую, с которой Россия уже была знакома, – то Россия, в принципе, могла это сделать. Они уже размещали там свою авиацию, которая останавливалась в Иране по пути в Сирию, и могли бы выделить одну-две эскадрильи, потому что не вся тактическая авиация России сейчас задействована в Украине. У них есть ресурсы для этого.

Если бы Иран попросил об этом или, скажем, купил у России стратегические системы ПВО, я думаю, Россия могла бы поставить одну батарею, может быть, батальон – сделать своего рода символический жест – и при этом ничего особо не потерять. С другой стороны, российские системы ПВО, как мне кажется, сейчас куда более загружены, чем Москва хотела бы, чтобы об этом знали. Они активно используются как в Украине, так и для защиты критически важной инфраструктуры от украинских ударов внутри самой России: авиабаз, городов и так далее.

С одной стороны, Россия технически могла бы что-то сделать, особенно сейчас, когда боевые действия в Иране затихли и перемирие держится. У них есть военные возможности для такого шага. Но я не думаю, что Иран об этом просит, а Россия, безусловно, не будет сама проявлять инициативу.


Зенитно-ракетный комплекс С-300 во время парада в честь Дня национальной армии в Тегеране, Иран, 17 апреля 2024 года
"Дистанцироваться от ответственности"
– В январе Россия и Иран подписали договор "О всеобъемлющем стратегическом партнёрстве", в котором не было юридически обязывающих положений о взаимной военной помощи. Как вы думаете, это было сделано намеренно – я имею в виду отсутствие такого пункта в договоре?

– Думаю, да. Обратите внимание, как быстро Путин выступил в последнюю неделю ирано-израильского кризиса, чтобы напомнить всем, что Россия не имеет никаких договорных обязательств по обороне Ирана. Это был способ дистанцироваться от какой-либо ответственности. Мне кажется, обе стороны предпочитают именно такой подход: сотрудничество, но с дистанцией.

– Может ли это повлиять на отношение других стран, которые, возможно, рассматривают возможность подписания аналогичных договоров с Россией? Ведь они видят ситуацию, например, между Арменией и Азербайджаном, где Москва не помогла Еревану в рамках ОДКБ; в Сирии, где она бежала после первых признаков успеха наступления оппозиции на Дамаск, теперь в Иране – потенциальные новые военные союзники России видят, что она на самом деле практически никогда не помогает своим друзьям в критический момент.

– Я не думаю, что Россия когда-либо позиционировала себя как союзника, который непременно придёт на помощь, если ситуация обострится. Скорее, Москва говорит: "это просто бизнес". У нас есть общие цели и бизнес, который мы ведём вместе. Пока это работает – это хорошо и для вас, и для нас. Но события в Иране это, действительно, уже второй случай за год на Ближнем Востоке, когда Россия либо не может, либо не хочет продемонстрировать силу в поддержку важного партнёра.

События в Сирии развивались так быстро, что у России попросту не было возможности оперативно отреагировать, особенно с ослаблением сил "Кудс" (военное подразделение специального назначения Корпуса стражей исламской революции, ответственное за спецоперации за пределами территории Ирана, – прим. РС). Одними военно-космическими силами там было сложно что-либо изменить. Что касается Ирана, то, возможно, сейчас у России появятся возможности для заключения сделок в области вооружений, если Тегеран проявит заинтересованность: например, Москва может продавать Ирану модернизированные и более совершенные версии его же дронов, либо предложить какие-то системы ПВО вместо тех, что были уничтожены Израилем. Но всё это будет оформлено именно как коммерческое сотрудничество.


Бомбардировщик Су-24 ВКС РФ на российской авиабазе Хмеймим в Сирии, октябрь 2017 года
Patriot и "бутылочное горлышко"
– Мог ли израильско-иранский конфликт повлиять на войну в Украине? Мы знаем о перенаправлении части американских поставок вооружений с Украины на Ближний Восток. Может ли подобное повториться в будущем при других конфликтах?

– Думаю, да – особенно в том, что касается ПВО. Мы видели, как американская система Patriot на военной базе Аль-Удейд в Катаре перехватывала иранские ракеты. Если США считают, что их базам и объектам на Ближнем Востоке угрожает ракетная опасность, то перехватчики будут оставлены там, и они не попадут в Украину. В целом у США есть проблема нехватки систем ПВО и ракет-перехватчиков, и когда на Ближнем Востоке растёт напряжённость, американское Министерство обороны в первую очередь позаботится о защите своих объектов. Это означает, что Украина в критический момент получает меньше, особенно когда Россия наращивает атаки крылатыми и баллистическими ракетами, и когда каждую ночь Украину атакуют сотни "Шахедов".

– Европа планирует закупать оружие для Украины в США, если сами Соединенные Штаты прекратят прямую военную поддержку Киева. Может ли это стать проблемой?

– Здесь важно, что речь идёт о долгосрочных закупках. Когда европейские страны объединяются и выделяют деньги на покупку, например, ракет-перехватчиков для систем Patriot, это позволяет американским компаниям инвестировать в расширение производственных мощностей, строить новые линии, планировать на годы вперёд. В краткосрочной перспективе такие закупки могут быть проблематичными, но в долгосрочной это должно привести к росту объёмов производства. Особенно если получит развитие анонсированный Дональдом Трампом проект "Золотой купол" – он тоже потребует серьёзных долгосрочных инвестиций и увеличения производства.

Окончание войны между Израилем и Ираном – хорошая новость Украины. Производственные мощности США по ракетам-перехватчикам для систем Patriot и другим системам ПВО в долгосрочной перспективе могут обеспечить и американские, и украинские потребности, даже если ракеты будут закупаться на европейские деньги. Это в долгосрочной перспективе. Прямо сейчас у нас "бутылочное горлышко" в производстве.

ЗРК Patriot
– Возможно, именно нехватка этих ракет – одна из причин того, что ночные воздушные атаки на Украину становятся всё разрушительнее и смертоноснее?

– Этому есть несколько причин. Во-первых, выросло количество запускаемых дронов и ракет. Во-вторых, Россия начала производить "Шахеды" быстрее. Похоже, они стали оснащать дроны более мощными и разрушительными боевыми частями. Кроме того, тактика применения "Шахедов" Россией тоже изменилась, чтобы обходить украинские расчёты ПВО. Например, дроны подлетают на малой высоте, а потом резко набирают высоту перед целью и пикируют, чтобы затруднить перехват.

Так что, если посчитать, происходят четыре негативных процесса: больше дронов, они более разрушительны, тактика меняется, и при этом уменьшается запас перехватчиков у Украины. Это серьёзная проблема. Поэтому мы и видим, как Украина старается нанести удары по объектам в Алабуге, где делают "Шахеды", чтобы замедлить их производство. Усиление противовоздушной обороны – единственный реальный ответ, который может дать на это Украина.
Radio Svoboda