Аланы появляются на страницах истории на рубеже нашей эры, и внезапное их возвышение среди других сарматских (и не только) племенных групп побуждает некоторых исследователей связывать этот факт с возникновением нового политического объединения типа кочевой империи. Существование таковой империи у аланов в I-II веках н.э. с центром на Нижнем Дону, на стадии перехода от даннического типа к завоевательному, признаёт С.А. Яценко, при этом он не включает в неё Аланию центрально-кавказскую и выделяет разные волны аланского притока с востока, с казахстанских степей.
С ним солидаризируется Е.В. Вдовченков, выделяя следующие признаки аланской кочевой империи:
- общая территория с включением «зависимой оседлой периферии, подвергаемой экзо-эксплуатации (население донской лесостепи, нижнедонские и кубанские городища, отчасти Боспор и т.п.)»;
- «наличие царского рода Аравелианов и влиятельной аристократии»;
- «исключительно активная военная деятельность, организация масштабных акций в Подунавье, Закавказье, Северо-Западном Иране»;
- «признание соседями высокого статуса Алании (династические браки с царями персоязычных государств)».
***
Но насколько правомерно выделение этих признаков? Вещественные источники, в силу своей специфики, не могут содержать интересующую нас информацию исторического характера о границах территории, царской династии, целенаправленных военных акциях, международном престиже Алании. Обращаться нужно к источникам письменным (нарративным и эпиграфическим). Проследуем по выделенным выше четырём пунктам.
***
1. Первый признак кочевой империи – наличие значительной территории. По С.А. Яценко, нижнедонская Алания, просуществовавшая сравнительно недолго – до середины II века н.э., вместе с периферией (не обязательно с аланским населением) захватывает области от верховьев Дона до низовий Волги, устья Днепра, северного Крыма и Центрального Прикавказья.
Гораздо масштабнее мыслит Н.Н. Лысенко, в представлении которого пространство «северной аланской империи» совпадает как минимум с границами позднесарматской археологической культуры – от озера Балхаш на востоке до среднего Дуная на западе. Единство материальной культуры, по мнению Н.Н. Лысенко (и в противовес мнению С.А. Яценко, подчёркивающего разнородность аланских племён), имеет под собой этнополитическую основу: «Невозможно представить, что подобная культура могла возникнуть на основе взаимовлияния гетерогенных этносов. Только предположение о наличии тесных и всё более укрепляющихся социально-политических связей между различными субэтносами единого аланского социума позволяет понять природу возникновения позднесарматского феномена».
Археология позднесарматских древностей, действительно, охватывает большие пространства Восточной Европы, Урала и Северного Казахстана. Однако у нас нет оснований говорить о сколько-нибудь значительной сплошной территории, занимаемой аланами в I-II веках н.э. Наши источники фиксируют аланов, располагающихся дисперсно в разных местах евразийского пространства. Можно выделить следующие отдельные группы аланов:
***
1). Приаральская, предположительно между реками Сыр-Дарья и Аму-Дарья. Самая западная область, населённая аланами, входила в сферу влияния Китая эпохи Поздней (Западной) Хань. Китайская династическая хроника «Хоу хань-шу» упоминает, что между 25 и 55 годами н.э. кочевое владение Яньцай, расположенное в 2 000 ли (800-1 000 км) к северо-западу от более известного царства Кангюй («Ши цзы»), изменило своё название на Алань-ляо (или, что, видимо, правильнее: Алань в хронике «Вэйлюэ»). С конца XIX века комментаторы этого места стали связывать имя Алань с европейскими аланами.
А. Алемань, осторожно подходящий к вопросу «сравнительной этнонимики Евразииских степей», тем не менее полагает, что «второе имя Яньцай, Алань[ляо] ... является единственным из упоминаемых источниками эпохи Хань, которое с определённым правдоподобием может быть отнесено к аланам». Вопрос о локализации Янцай/Алании спорен. В описании Сыма Цяня («Ши цзы») упоминается, что Янцай граничит с «Великим озером» с отлогими берегами, что наводит на мысль о Каспийском или, скорее, Аральском море, хотя твёрдой уверенности в этом нет. Помимо Алании/Яньцай, но с меньшей вероятностью, к племенам аланского круга относят усуней (лат. Asiani).
Указания китайских источников отчасти коррелируют с античными, согласно которым первые аланы вышли именно из закаспийских областей, населённых скотоводческими племенами. Дион Кассий (Dio Cass. 69.15) в описании набега 136 года н.э. называет аланов массагетами. Ту же характеристику даёт Аммиан Марцеллин: Massagetas, quos Alanos nunc appellamus – «массагеты, которые ныне зовутся аланами» [Amm. Marc. 23.5.16]; [Halani] veteres Massagetas – «[аланы] – древние массагеты» [там же: 31.2.12]. О массагетах, как «скифском» народе Центральной Азии, писал ещё Геродот, позднее их потомки перебрались на Кавказ, где, по-видимому, дали начало племени маскутов.
***
2). Свидетельства пребывания древних аланов встречаются на территории нынешнего Туркестана. А. Бахтияров в статье 1930 года собрал информацию об этнографических тюркоязычных группах олам (подгруппа племени салыр) и улан, отличных от окружающих племён и имеющих ряд обычаев, сближающих их с кавказскими аланами. Всего туркестанских аланов насчитывалось до 1500 семей, местом их обитания был полуостров Мангышлак (Мангистау, каз. Мағыстыстау) на Каспийском море.
Кроме того, в области Хорезма встречаются названия, содержащие аланское имя: Алан-кала (Аланская крепость), урочище Кырк-Алан (сорок алан), канал Алан-яб на правом и левом берегах Аму-Дарьи. Возможно, начальная стадия этногенеза олан-улам-аланов восходит к началу нашей эры, ко времени появления первых аланов в истории. Такой вывод делает Б.А. Калоев: «В истории Средней Азии мы находим и «страну аланов». Она появилась в I веке н.э. и располагалась в закаспийских и приаральских степях, т.е. на пути движения алан на равнины Прикавказья и Северный Кавказ».
***
3). Аланы приазовские (нижнедонские), участники рейда 72 года н.э. на Мидию. Иосиф Флавий, пишет: «Племя аланов суть скифы, обитающие вокруг Танаиса (Дона) и Меотидского озера (Азовское море)». Маршрут набега проходил через Гирканию, страну на юге Каспийского моря, где располагались т.н. «железные ворота» Александра Македонского, или Каспийские ворота. Видимо, аланам на своём пути пришлось обогнуть с севера Каспийское море, и в таком случае они двигались по территории, где обитали их закаспийские сородичи, с которыми поддерживались постоянные контакты. Как сказано, С.А. Яценко считает нижнедонских аланов центром крупной кочевой империи, но надёжные сведения о распространении именно их власти на соседние территории отсутствуют.
***
4). Кавказские аланы. С этой группой связан первый из известных аланских походов в Закавказье в ходе борьбы в 35 году н.э. между римлянами и парфянами. Иосиф Флавий пишет, что после уклонения царей иберов и албанов, союзников Рима, от обязательства выступить против парфян они (по смыслу – иберы) пропустили через «Каспийские ворота» Кавказа аланов, которые и очистили страну от парфян. Тацит в описании тех же событий приводит дополнительные подробности и называет аланов «сарматами». Спустя сто лет, в 136 году н.э., аланы, также при содействии царя иберов Фарасмана, совершили набег на Албанию и Мидию, достигнув Каппадокии, но отступили под натиском войск каппадокийского легата Флавия Арриана.
Судя по тому, что при преследовании аланов римлянам пришлось пересекать Каспийские (Дарьяльские) ворота, территория обитания этих аланов находилась к северу от Дарьяла, получившего наименование «Аланских ворот» уже в надписи Шапура I Сасанида (ок. 262 года н.э.). Возможным свидетельством постоянного пребывания здесь значительной группы аланов является Армазская билингва (середина II века н.э.) с упоминанием «великих побед» иберийского пи-тиахша Иодмангана над неназванным противником (аланами?) и надпись «Бакур-алан» (начало III века н.э. ?), происходящая из Жинвальского могильника в Иберии.
Кроме дарьяльской, существовала, как минимум, ещё одна северо-кавказская группировка: по сведениям Тацита, в тот же год (35 год н.э.), когда аланские союзники иберов двигались Дарьяльским путём, другие «сарматы» (аланы?) безуспешно пытались преодолеть Дербентский проход для оказания помощи своим союзникам парфянам. Относить ли именно к северокавказским аланам 136 года этих «мятежников» (не названных по этносу), во главе с неким Кизо атаковавших приблизительно в это время парфян в районе Курдистана, как о том сообщает «Арбельская хроника» на сирийском языке, твёрдо сказать нельзя, хотя А. Алемань склоняется к этому.
***
5). Крымские аланы. Найденная в 1985 году в Керчи погребальная надпись в честь какого-то боспорского сановника содержит указания на присутствие в районе крымского Херсонеса группы аланов под предводительством царей-басилеев, с которыми боспорские власти пытались заключить военный союз. В зависимости от идентификации упоминаемого в надписи царя Савромата, возможны две датировки: 1) правлением Савромата I (93-123), или 2) Савромата II (173/174-210/211), но ещё до смерти римского императора Комода (180-193). Вероятность появления аланов в Крыму уже в I веке велика, но и в случае более поздней даты – II века интересный материал, содержащийся в надписи, укладывается в тематику и временные рамки статьи. Археологи датируют самые ранние аланские находки в Крыму не ранее III веком, и здесь встаёт вопрос корреляции данных археологических и письменных источников.
***
6). Аланы-танаиты («дончане»). Обычно под танаитами понимается «варварская» (наряду с эллинской) община греческого города Танаис в устье Дона, основной материал для изучения которой поставляет ономастика. Поскольку «варварское» окружение Танаиса состояло из племён скифов, сарматов, алан, они, предполагается, и формировали городскую «диаспору» танаитов. Время появления танаитской общины не может быть определено с достаточной надёжностью, датировки колеблются от основания города, т.е. III веком до н.э. до II века н.э., когда был отмечен взрывной рост числа «варварских» имён среди горожан. Но нельзя ограничиваться только танаитами городской общины.
Про племя «аланов, которые обыкновенно называются танаитами» (Halanorum ... quos ... Tanaitas consuetudo nominavit), без связи с городом, сообщает Аммиан Марцеллин. Сообщение относится к эпохе гуннского нашествия (370-е годы), но есть и более ранние сведения. О танаитах писал Плиний, танаиты у излучины Дона известны Птолемею, писавшему в первой половине II века н.э., но с опорой на более ранние источники. На территории к северу от Меотиды тот же Птолемей размещает другие группы аланов и аланов-скифов, а также топоним Ала[в]н-гора, про которые трудно сказать что-то более определённо. Видимо, аланов, обитающих близ Алан-горы, упоминает в своём перечне народов Дионисий Периегет около 124 года н.э.
***
7). Аланы придунайские. Впервые упомянуты в мифологическом контексте Сенекой в середине I века н.э.: «[река] Истр, допускающий бегство диким аланам» – an feris Hister fugam praebens Alanis (сравним у Лукана: «Не связывает массагета скифский Истр» – Massageten Scythicus non adliget Hister). Необязательно делать из этого вывод, как Ю.А. Кулаковский, что «Сенека называет алан как врагов Империи на нижнем Дунае», но само по себе размещение в этой области частично подтверждается именем коня Адриана Борисфеном Алан, который достался императору, по вероятному предположению Э. Берли, в ходе посещения им дунайских провинций империи зимой 118-119 годов н.э.
Исторические источники содержат сведения о ранних аланах и в других местах, которые я пропускаю из-за неясного или неисторического контекста. К таковым, например, относятся упоминания об аланах Закавказья у Лукана. (С.А. Яценко почему-то причисляет их к донским аланам: и Валерия Флакка, или появление аланов в художественной новелле Лукиана. Не касаюсь также темы роксоланов (но не роксаланов) как самостоятельной ветви сарматских народов. Интригующими, но чисто гипотетическими выглядят попытки найти следы аланов в Сибири, на Енисее.
Вывод, напрашивающийся в результате всего обзора, сводится к тому, что аланы не имели компактного единства, не занимали сплошную территорию «от Арала до Дуная», а располагались разрозненными и автономными группами в разных местах евразийского континента. Об этом сказано Аммианом Марцеллиным: «Аланы, рассеявшиеся среди многолюдных и великих народов (diffusi per populosas gentes et amplas), обращённых к азиатским областям [...] Аланы, разделённые по двум частям света, раздроблены на множество племён (quorum gentes varias nunc recensere), перечислять которые я не считаю нужным [...] они кочуют, как номады, на громадном пространстве на далёком друг от друга расстоянии (dirempti spatiis longis)».
***
2. Предположение, что перечисленные группы аланов, или хотя бы часть, входили в крупное централизованное объединение типа империи с верховной царской властью, не находит подтверждения в источниках. Неясное свидетельство о «наличии царского рода Аврелианов» практически ничего не доказывает. Сообщение Мовсеса Хоренаци следующее: «В дни Арташеса, Аравелеаны, из народа аланов – родственники [царевны] Сатиник, которые пришли с ней – были утверждены в родословии и княжеском достоинстве страны Армянской, как родня великой царицы». Аравелианы – армянский аристократический род, имя, производное от армянского патронимика Arawelean, сообщение об аланском происхождении встречается, как кажется, только в «Истории» Мовсеса Хоренаци, позднего (V век н.э. или позже) и ненадёжного источника.
Сюжет, где фигурирует Сатиник и её родня, даже если видеть в нём отражение исторических реалий (что затруднительно), должно относиться не к нижнедонским аланам (как полагает С.А. Яценко), а к северокавказским или даже к кавказским албанам. К такого рода свидетельствам древнеармянских авторов, как и сообщениям грузинского свода «Картлис Цховреба» об овских (эс. аланских) правителях братьях-голиафах Базуке и Анбазуке, надлежит относиться с необходимой долей скепсиса, учитывая особенности составления таких, достаточно поздних памятников, на которые указывают специалисты.
Армянский литературовед М. Абегян так оценивает древнеармянскую историографию: «Всю историю Армении, вплоть до конца IV века, следует писать сызнова. Всё, что касается политических событий, должно быть написано на основе внешних источников, а «История» Хоренаци при этом может быть использована как второстепенный, третьестепенный источник». На грузинском материале ему вторит Н.Ю. Ломоури: «Именно принимая во внимание позднее время их создания, разнородность используемых ими источников, среди которых несомненно значительное место занимали явно легендарные сведения и устные предания, наше плохое знакомство со степенью достоверности этих источников, мы считаем, что опираться целиком и полностью на сведения этих летописей без контрольного материала будет методологически неверным».
***
Надёжный, хотя и нелегко трактуемый, «контрольный материал» поставляют античные источники. Они подтверждают то впечатление, которое создаётся по прочтению закавказских исторических документов: власть и полномочия аланских предводителей были ограничены и не соответствовали царским (монархическим). Каждая из перечисленных выше аланских групп управлялась собственными местными вождями, не подчинёнными центральной власти. Алано-сарматы 35 года, обе их группировки – дарьяльская и дербентская, управлялись каждая своим скептухом (sceptuchi – «скипетродержцы», гомеровское слово, не предполагающее единовластия басилеев), хотя располагались недалеко друг от друга.
По словам Тацита, скептухи сарматов «приняв дары от обеих сторон (иберов и парфян), по обычаю своего племени отправились на помощь и к той, и к другой». Решение о военном союзе у крымских аланов, упомянутых в Керченской надписи, принимала корпорация басилеев: никакой зависимости от возможного имперского центра на Нижнем Дону не просматривается. О выборных правителях (во множественном числе) аланов с ограниченной властью (iudices) пишет историк IV века Аммиан Марцеллин: «Все они (аланы) благородного происхождения (omnes generoso), а начальниками они и теперь выбирают тех, кто в течение долгого времени отличался в битвах (iudicesque etiam nunc eligunt diuturno bellandi usu spectatos)».
«Благородное происхождение» всех аланов ставит под вопрос «наличие влиятельной аристократии» – указанной Е.В. Вдовченковым опоры власти Империи, а именование военных предводителей судебным титулом (iudex) находит параллель в «Аланском послании Феодора» XIII века, где упоминаются аланские «судьи» (хотя и в малопонятном контексте). Выборность аланских вождей (басилеев, скептухов, «судей»), как и военный (но не монархический) характер их власти, подтверждается сюжетом фантастического романа Ямвлиха II века н.э. «Вавилониака», где басилеем наёмного «войска аланов» становится не алан, а местный житель (Сорех), склонивший аланов на свою сторону демонстрацией хитрых трюков, позволивших ему обнаружить клад при благорасположении богов.
***
3. Не следует преувеличивать масштабность военных предприятий аланов и связывать их непременно с организующей «политической волей» имперского центра. Мелкие набеги на южных соседей с целью захвата добычи, чередующиеся с союзническими отношениями, были повседневной практикой у номадов задолго до прихода аланов, а на Кавказе «набеговая система» (см. работы М.М. Блиева) действовала ещё в XIX веке, без всяких кочевых империй. Союзнические (не всегда равноправные) отношения сарматов и аланов с государственными образованиями Северного Причерноморья (Боспор, Херсонес, Ольвия) и Кавказа (Иберия, Албания), как правило, заключались по инициативе оседлых обществ, как это следует из анализа сообщения Страбона, мангупской и керченской надписей.
Крупные походы в Парфию в 35, 72, 136 годах вызывались не потребностями имперской экспансии, а были инициированы государствами, преследующими свои интересы: в 35 и 136 годах это была Иберия, в 72 году – Гиркания. При этом, если придерживаться текста античных источников, в разных походах участвовали разные группы аланов: в 35 и 136 годах – центральнокавказские, 72 году – донские. Описания походов аланов в армянских и грузинских хрониках следует отнести к числу недостоверных в силу ненадёжности источников (так и у А. Алеманя). Тем более нет оснований искать следы реальных исторических событий в нартовском эпосе осетин. В целом единой, последовательной и самостоятельной завоевательной имперской политики у аланов I-II веков н.э. не прослеживается.
***
4. Связанный с вопросом о наличии верховной царской власти в аланской империи, тезис о «высоком статусе Алании» в международных отношениях также не доказан. Пример «династического брака» Арташеса и Сатиник, лишённого исторической достоверности, скорее говорит об обратном. Тот самый вычисленный некоторыми исследователями «царский род Аравелианы» (слишком далеко идущая трактовка текста источника), как видим из описания Мовсеса Хоренаци, после замужества Сатиник легко согласился на переезд в Армению и на изменение «аланского царского статуса» на «армянский аристократический»: финал, не оправдывающий высокую оценку «престижности» статуса аланской царской династии, как бы мы не относились к историчности предания.
Вряд ли оно могло быть (даже в переработанном виде) связано с аланским набегом 72 года, о котором сообщает Иосиф Флавий. И армянским престолом тогда владел не Арташес, а Тиридат, и донские аланы никак не могли быть соседями армян, чтобы осуществилась та интригующая история сватовства и свадьбы Арташеса с «прекрасноглазой дочерью аланов», которую передаёт Мовсес Хоренаци. Описание самих аланов у Иосифа в «Иудейской войне» и его латинского транслятора IV века Гегесиппа не содержит никаких признаков «высокого международного престижа» аланского племени, наоборот: выставляет их «типичными грабителями и варварами», склонными к грабежу и насилию.
Беря шире, мы не знаем ни деталей международных договоров, в которых участвовали аланы (если они существовали), ни того, какое место занимали аланы в системе международных отношений первых двух веков н.э. Примечательно также, что в источниках I-II века, за исключением малодостоверных закавказских, практически не встречаются имена аланских предводителей (Кизо с его неясным статусом в сирийской хронике Мешихазехи – редкое исключение), что представляет разительный контраст с царями других сарматских племён: сираков (Абеак, Зорсин), аорсов (Спадин, Евнон, Умабий, Фарзой, Инисмей), роксоланов (Тасий, Сусаг, Распараган). Вряд ли это случайность. Я склонен объяснять такой контраст неразвитостью института царской власти у аланов этого времени.
***
Таким образом, существование кочевой аланской империи в I-II века н.э. не подтверждается материалом наших источников. Естественен вопрос, что можно выдвинуть взамен этой концепции. Аланы древности, при всей их разрозненности, явно сохраняли связи между собой и рассматривались как один и тот же народ. Полагаю (в качестве посыла), что альтернативой «имперскости» могла бы стать концепция аланской конфедерации, но над её обоснованием историкам ещё придётся немало потрудиться. На сегодняшний день эта версия является даже не гипотезой, а только предположением.
Перевалов Сергей Михайлович – кандидат исторических наук, независимый исследователь (https://independent.academia.edu/SergejPerevalov.)
***
Предыдущую статью «Аланы в Европе» читать по ссылке:
https://www.facebook.com/ngsjournal/posts/pfbid0jXTfS7JEjNFoNk3pG95RHYcvsxD5NmNZjcauWyB3K7gvJLJXK6SoTimpDCQe6yXPl
Nomads of the Great steppe