В 1963 году в Москву с гастролями прибыла звезда мирового кино, блистательная, великолепная, неотразимая, великая актриса Марлен Дитрих. После завершения одного из её концертов в ЦДЛ (Центральном Доме Литераторов) у Марлен любезно спросили: «Что бы вы хотели увидеть в Москве? Кремль, Большой театр, мавзолей?»
И тогда Марлен Дитрих назвала имя одного человека…
Как вы думаете, какую известную личность Советского Союза захотела увидеть иностранная знаменитость? Кого-нибудь из её киношного цеха, ну, например, нашу звезду Любовь Орлову? Или самых прославленных по всей планете космонавтов Юрия Гагарина и Валентину Терешкову? А может быть, она испытывала интерес к музыке Дмитрия Шостаковича или к поэзии Анны Ахматовой?
Нет, и ещё раз нет!
Эта голливудская небожительница, эта недоступная богиня в бриллиантовом миллионной цены колье, вдруг тихо ответила:
«Я бы хотела увидеть советского писателя Константина Паустовского. Это моя мечта вот уже много лет!»
Сказать, что присутствующие были ошарашены,– значит не сказать ничего. Мировая звезда Марлен Дитрих – и малознакомый на Западе писатель Паустовский!? Что за бред!? Какая между ними может быть связь!? Что за блажь такая у иностранки!? Наверное, с жиру бесится!
Но, тем не менее, подняли на ноги всех! Вскоре Константина Георгиевича Паустовского, тяжелобольного старика, разыскали в больнице, куда он попал с сердечным приступом, и едва уговорили приехать на встречу.
И вот при громадном скоплении народа вечером на сцену ЦДЛ вышел, чуть пошатываясь, худой пожилой человек. То, что произошло дальше, стало шоком для всех, и в первую очередь для самого писателя.
Случилось нечто фантастическое – Марлен Дитрих, легендарная кинодива, гордая валькирия, подруга Ремарка и Хемингуэя, вдруг, не сказав ни единого слова, молча опустилась перед Паустовским на колени в своем вечернем платье, расшитом камнями.
А потом Дитрих схватила руку Паустовского и стала её целовать. Затем прижала руку писателя к своему лицу, залитому абсолютно не киношными слезами. Платье у Дитрих было узким, нитки стали лопаться и камни посыпались по сцене…
Зрители сначала замерли, а потом вдруг медленно, неуверенно, оглядываясь по сторонам, начали вставать. И большой зал Дома Литераторов буквально взорвался аплодисментами! Удивлённого и расчувствовавшегося Константина Паустовского усадили в кресло, после чего Марлен Дитрих объяснила притихшему залу, что самым большим литературным событием в своей жизни считает рассказ Константина Паустовского под названием «Телеграмма», который она случайно прочитала в книге, где рядом с русским текстом шёл его английский перевод.
Дитрих сказала следующее: «С тех пор я чувствовала некий долг – поцеловать руку писателя, который это написал. И вот - сбылось! Я счастлива, что я успела это сделать. Спасибо вам всем - и спасибо России!».
Спустя несколько лет Марлен написала о своей встрече с Константином Паустовским так: «Он вскоре умер. У меня остались его книги и воспоминания о нём. Он писал романтично, но просто, без прикрас. Я не уверена, что он известен в Америке, но однажды его «откроют». В своих описаниях он напоминает Гамсуна. Он – лучший из тех русских писателей, кого я знаю. Я встретила его слишком поздно».
Если уж американка немецкого происхождения полюбила русского писателя, то и нам следовало бы его перечитать. Убедительно вас прошу, выкройте немного времени и прочтите пронзительно душевный рассказ «Телеграмма», из-за которого Марлен Дитрих встала на колени перед Константином Паустовским.
P.S. Цитата
Марлен Дитрих описывала это так:
«…Однажды я прочитала рассказ «Телеграмма» Паустовского. Это была книга, где рядом с русским текстом шёл его английский перевод. Он произвёл на меня такое впечатление, что ни рассказ, ни имя писателя, о котором никогда не слышала, я уже не могла забыть. Мне не удавалось разыскать другие книги этого удивительного писателя.
Когда я приехала на гастроли в Россию, то в московском аэропорту спросила о Паустовском. Тут собрались сотни журналистов, они не задавали глупых вопросов, которыми мне обычно досаждали в других странах. Их вопросы были очень интересными. Наша беседа продолжалась больше часа. Когда мы подъезжали к моему отелю, я уже всё знала о Паустовском. Он в то время был болен, лежал в больнице.
Позже я прочитала оба тома «Повести о жизни» и была опьянена его прозой. Мы выступали для писателей, художников, артистов, часто бывало даже по четыре представления в день. И вот в один из таких дней, готовясь к выступлению, Берт Бакарак и я находились за кулисами. К нам пришла моя очаровательная переводчица Нора и сказала, что Паустовский в зале. Но этого не могло быть, мне ведь известно, что он в больнице с сердечным приступом, так мне сказали в аэропорту в тот день, когда я прилетела. Я возразила: «Это невозможно!». Но Нора уверяла: «Да, он здесь вместе со своей женой».
Представление прошло хорошо. Но никогда нельзя этого предвидеть, – когда особенно стараешься, чаще всего не достигаешь желаемого. По окончании шоу меня попросили остаться на сцене. И вдруг по ступенькам поднялся Паустовский. Я была так потрясена его присутствием, что, будучи не в состоянии вымолвить по-русски ни слова, не нашла иного способа высказать ему своё восхищение, кроме как опуститься перед ним на колени. Волнуясь о его здоровье, я хотела, чтобы он тотчас же вернулся в больницу. Но его жена успокоила меня: «Так будет лучше для него». Больших усилий стоило ему прийти, чтобы увидеть меня.
Он вскоре умер. У меня остались его книги и воспоминания о нём. Он писал романтично, но просто, без прикрас. Я не уверена, что он известен в Америке, но однажды его «откроют». В своих описаниях он напоминает Гамсуна. Он – лучший из тех русских писателей, кого я знаю. Я встретила его слишком поздно».
"Почему я этого не знал?"
TEREF