Он ушёл из жизни в полной нищете. Без богатств, без семьи, в маленькой комнатке, среди книг и бумаг. Но когда несли его гроб, на руках, за ним шло двадцать тысяч человек. Двадцать тысяч. Это были не знатные вельможи, не министры и не сановники. Это были обычные люди. И каждый шёл за ним не по долгу, а по зову сердца. Так прощались с доктором. Простым московским врачом. Человеком, чья доброта стала легендой.
О нём, почти между строк, упоминается даже в «Идиоте» Достоевского. Один персонаж рассказывает, как в Москве жил странный "генерал" — старичок, которого знали по всей Сибири. Он приезжал встречать этапы ссыльных на Воробьёвых горах. Не для того, чтобы читать нотации. Он проходил вдоль рядов, останавливался у каждого, смотрел в глаза, спрашивал о нуждах. Он называл их не преступниками, а «голубчиками». Давал деньги, приносил одежду, книги. Говорил с убийцами и ворами как с братьями. А для них стал отцом.
Это был Фёдор Петрович Гааз. Немец по происхождению, святой по сути. В Россию он приехал как личный врач знатного вельможи, но остался здесь навсегда. Участвовал в войне 1812 года как хирург в армии Кутузова, исследовал кавказские минеральные источники, а позже стал главным врачом московских тюрем.
Он всю жизнь посвятил тем, о ком предпочитали забывать. Заключённым, каторжанам, ссыльным. Цепи, в которых их вели в Сибирь, весили по 16 килограммов. Гааз добился замены этих оков на облегчённые — с подкладкой, чтобы не рвали кожу. Он сам их испытал на себе.Стариков перестали сковывать. Больных — освобождали на время болезни. Отправку в Сибирь больше не превращали в ад, когда десятки людей были прикованы к одному пруту — и если кто умирал, остальных заставляли нести его тело.
Он построил больницу и школу для детей арестантов. Покупал лекарства, собирал тёплые вещи, книги, азбуки — всё за свои деньги. Потому что верил: преступность рождается от духовной и нравственной нищеты. А значит, её можно лечить. Просвещением. Словом. Добротой.
Он начал как богатый человек. У него был дом в центре Москвы, имение, суконная фабрика. Всё пошло на помощь другим. Всё — до последней копейки. Потом продал имение. Потом остался ни с чем. А когда умер в 1853 году, даже за похороны платили другие.
Его похоронили на Введенском кладбище. Над могилой — кандалы. Те самые, которые он заменил. А на надгробии всего лишь слова апостола Павла: «Спешите делать добро».
Эта история — не о смерти. Она о том, как велико может быть сердце одного человека. И как даже скромная жизнь, прожитая с любовью к ближнему, способна стать вечной.
Эльдар Тагиев
TEREF