У истоков квантовой теории стоят сразу несколько человек, но если попытаться выделить одного, то, думается, что выбор был бы между Максом Планком (кванты света, 1900) и Вернером Гейзенбергом (первая универсальная квантовая теория, 1925).
Отец Вернера Гейзенберга - Август Гейзенберг - учитель классических языков в гимназии Вюрцбурга, потом профессор-византинист в Мюнхенском университете. Мать Анни - дочь ректора гимназии, тоже филолога, брала на себя проверку домашних работ учеников мужа, переводила для него статьи с русского (выучила русский ради этого), заботилась о детях (Эрвин, 1900 и Вернер, 1901)
Помимо родного немецкого, Гейзенберг свободно владел греческим и латынью, а также французским, датским, английским. Читал в подлинниках латинских и греческих античных авторов. Великолепно играл на фортепьяно. Был хорошим спортсменом (бег, лыжи, скалолазание). В 1937 году женился на Элизабет Шумахер (1914 г.р.), дочери известного экономиста; ее брат стал тоже известным экономистом. У Вернера и Элизабет было 7 детей.
В конце мая 1925 года, спасаясь от сенной лихорадки на Гельголанде, скалистом островке Северного моря, Гейзенберг искал математические основания загадочной атомной физики. Неожиданно для себя, он увидел, что гипотеза, пришедшая ему на ум, без всякого «принуждения» вела к заранее неочевидным правильным следствиям, притом во всех порядках вычислений. Вот как он вспоминал об этом:
«Было уже три часа ночи, когда передо мной лежал окончательный результат расчетов… В первый момент я до глубины души испугался. У меня было ощущение, что я гляжу сквозь поверхность атомных явлений на лежащее глубоко под нею основание поразительной внутренней красоты, и у меня почти кружилась голова от мысли, что я могу теперь проследить всю полноту математических структур, которые там, в глубине, развернула передо мной природа. Я был так взволнован, что не мог и думать о сне. Поэтому я вышел в уже начинавшихся рассветных сумерках из дома и направился к южной оконечности острова, где одиноко выступавшая в море скала-башня всегда дразнила во мне охоту взобраться на нее. Мне удалось это сделать без особых трудностей, и я дождался на ее вершине восхода солнца.»
Великие физики, что совершили радикальный пересмотр естествознания в начале XX века, все были мистиками — заключает Кен Уилбер, философ, выпустивший сборник эссе основоположников новой физики, выразительно это подтверждающий.
«Существует высшая сила, неподвластная нашим желаниям, которая решает и судит. Ядро науки формируется, на мой взгляд, чистыми науками, которые не озабочены практическими применениями. В них чистая мысль пытается открыть скрытую гармонию природы. Человечество может ныне обратиться к этой сокровенной области, в которой науку невозможно отделить от искусства, в которой воплощение чистой истины уже не затемнено человеческими идеологиями и желаниями. Можно, конечно, возразить, что эта истина недоступна широким народным массам и потому она не сможет оказать на них значительного влияния. Но массы и прежде не имели доступа к этой центральной области, и, может быть, люди ныне удовлетворятся сознанием того, что, хотя врата и не открыты для каждого, за их порогом нет обмана. Мы там не властны, но всё решается высшей силой. В разные времена люди называли этот центр разными именами. Иные называли его «духом», или «Богом», иные прибегали к сравнениям, звукам или картинам. К этому центру ведет много путей, даже и сегодня, и наука является лишь одним из них… Наука может содействовать взаимопониманию между народами. Она способна на это не потому, что может помочь больным, не потому, что некая политическая сила может запугать с ее помощью, но лишь привлечением нашего внимания к тому центру, способному установить мировой порядок, возможно даже, просто к факту, что мир прекрасен». (1946)
Алексей Буров
TEREF