22 декабря 1971 года великий японский кинорежиссер Акира Куросава вскрыл себе вены. Лауреат венецианского и берлинского фестивалей, принесший Японии ее первого «Оскара», во второй половине 1960-х он не мог найти финансирования своим фильмам на родине. В эру процветания и телевидения, когда в японских кинозалах остались лишь молодые холостяки, желавшие смотреть только фильмы о бандитах-якудза или превратностях секса, даже леворадикальные постановки, мешавшие секс с политикой, были для продюсеров предпочтительнее фильмов Куросавы: эпосов о сильных мужчинах, которые пестуют свое мастерство и дух и не ищут плотской любви, чтобы в итоге встать на путь преодоления своего эго. Предпринятое бегство в Америку закончилось для Куросавы брошенным на полпути фильмом и колоссальными долгами, а попытка снять фильм без сильного героя, вне студий, объединив средства для постановки с тремя коллегами («Под стук трамвайных колес», 1970), обернулась сокрушительным коммерческим провалом.
Когда Куросаву откачали, на выручку неожиданно пришел «Мосфильм», предложив свои госбюджетные средства. Куросава еще в 1950-х думал экранизировать книги путешественника Арсеньева о нанайском охотнике и проводнике его экспедиции в уссурийскую тайгу по имени Дерсу Узала и думал, что для съемок подойдет северный остров Хоккайдо, который отделяют от Сахалина всего 43 км. Однажды снега Хоккайдо уже предоставили Куросаве превосходную декорацию для экранизации русского романа «Идиот»: так, хотя действие и было перенесено в послевоенную Японию, а психическое расстройство Мышкина объяснялось военной контузией, но носили герои японского «Идиота» (1951) такие же меховые шапки, шубы и валенки, как персонажи Достоевского. Но на этот раз Куросава понял, что масштабы лесов Хоккайдо несоизмеримы с масштабами подлинной тайги.
В конце 1973 года Куросава отправился в СССР, чтобы стать первым заграничным автором, делающим советский фильм. Выдающиеся западные режиссеры работали в Советском Союзе и до него — Джузеппе Де Сантис, Витторио Де Сика, Джордж Кьюкор,— но это были совместные постановки. Куросава снимал полностью советский фильм. Группа мерзла и подвергалась укусам зверских таежных насекомых, пока Куросава (по воспоминаниям исполнителя роли Владимира Арсеньева, Юрия Соломина, «еще очень нервный после пережитой трагедии, но работой увлечен, как ребенок») в перчатках собственноручно обрезал остатки зеленой травы, чтобы показать на экране краткую таежную осень. Такой, в три камеры, заряженные широкоформатной пленкой, позволяющей разглядеть в деталях мельчайший листик на заднем плане, ее не снимали в этих труднопроходимых краях даже советские кинематографисты. В итоге в СССР Куросава сделал то, чего не делал в Японии: совершенно синтоистское кино о слитности духа человека с духом природы. Его второй «Оскар» за лучший иностранный фильм достался СССР.
Японец, отправивший в 1976 году приз Американской киноакадемии в Советский Союз,— в этом весь Куросава, человек, который поведал Западу о Востоке на доступном тому языке и научил Восток принимать лучшее, что есть в Западе.
Подробнее о том, как Куросава открыл Востоку Запад и наоборот и стал синонимом кино,— в тексте Алексея Васильева
https://www.kommersant.ru/doc/4289711
TEREF